REA

Рождественскую неделю, искрящуюся огнями, звенящую рекламными колокольчиками, пережила с трудом. Объедание за праздничным столом и обмен кучей дешевых подарков в цветных обертаках плавно перетекает в заветное REA... распродажи. Они превращают спокойных бережливых шведов в одержимых "хорошей ценой" потребителей, оптовых покупателей барахла. Причем, если говорить о стиле, то максимум, что они себе позволяют - интересный шарф к традиционному пуховику, ажурные колготки, какую-нибудь затейливую желтую сумку с цветами посреди зимы. Если в метро появляется женщина в норковый шубе, это, как правило, не очень молодая особа с русскими или итальянскими корнями. Если женщина в шубе дифилирует по центру Стокгольма, скорее всего, это туристка, остановившаяся в Grand Hotel. Вопрос: кто же скупает все эти блестящие коктейльные платья, которыми усыпаны, увешаны, уставлены рождественские прилавки? Кто носит ассиметричные кофты и кружевные юбки за пол цены? Однако оказаться в торговых центрах в это время с коляской- смерти подобно. Мой муж, деловой походочкой заходя в магазин, немедленно оценивает ситуацию: "Здесь нет скидок - пошли дальше". "Но, смотри, есть умопомрачительная белая шапочка из искусственого меха, она тут одна!" "Потерпи, - советует муж, - дождись REA!" Я начинаю ненавидеть это слово, повсюду светящееся навязчиво красными буквами... Вот висят в ряд черные мужские костюмы по цене, соответствующей где-то нашим 700 рублям. Мой муж стремительно кидается к пиджакам. "Ты собираешься это купить? - удивляюсь я. " Смотри, какая цена", - восторженно смеется он как ребенок. - Мне как раз нужен строгий костюм!"
В заснеженном Стокгольме сложно найти приличное пальто, зато вечерних платьев, длинных перчаток и блестящих аксессуаров хоть отбавляй. Если же и попадется пальтецо, то обязательно чуть выше колена с помятым меховым воротничком, словно для школьницы предвоенных лет. Пик моды.
Классическую белую куртку я искала три дня - чтобы была теплая и не очень уродливая. Нашла, но без воротника. Шведы-народ морозоустойчивый. Предпочтают ходить, в основном, без головных уборов или же в маленьких вязаных шапчонках, превращающих голову в пипетку.
Мне начинают сниться вереницы ярких платьев, трикотажных водолазок и больших пухлых сумок. Остается неприятное чувство, что купил не то, что хотел, что поддался общему настроению предновогоднего бешенства и в то же время- овладевает грозное предчувстие, что в ближайшем будущем не избежать очередных торговых центров и галерей, в которых снова надо будет что-то покупать, хотя давно решил этого не делать и на самом деле совсем этого не хочется...

Накануне Рождества

Падает снег... Падает, падает, падает... И снова я - Алиса в Зазеркалье, откуда не выбраться, и кажется, что верхушки высоких сосен, виднеющихся из-за соседних домов, - начало непроходимого леса, а город-далеко... У Анны насморк, и мы укутались в нашем занесенном сугробами домике, как в большом ватном одеяле, и одна задача-не заснуть летаргическим сном Мумми-Троллей... И откуда вечная рождествеская печаль? И отчего в этот день приходят на ум мысли о 30 серебряниках, и уже в самом Его рождении чувствуется дыхание Великой Смерти, и следует ехать на кладбище и зажигать свечи, и поминать усопших, а уж потом садиться за праздничный стол и открывать шуршащие подарки. И мы с Анной, исполненной лукавства и шаловства, спрятались, подобно Фанни и Александру накануне Рождства, под кухонным столом и болтаем на детском языке...
А снег все падает. Так откуда же печаль? Эмигрантская ли печаль? Тоска по дому, усиливающаяся вместе с приближением праздников, или - усталость души, вмещающей слишком много любви, нежности и тревог. А, может, всего-навсего - простуда?

Случай Давида...

Я состою членом русского сообщества "Рюрик" в Швеции. Довольно интенсивная переписка членов доступна всем, таким образом, каждый день на мою почту приходит масса мейлов с разнообразной информацией. Я ее, чаще всего, не смотрю, но вот недавно председатель сообщества Людмила переслала нам письмо некоего Давида, которое я даже распечатала и несколько раз перечитала из мазохисткого чувства, неопределимое одним словом: то ли сострадание, то ли отвращение, то ли удивление, мол, вот как бывает. И вдруг понимаешь, что живешь в хрустальном дворце, где отчаянию места нет. И как я могу помочь бедному "соотечественнику", не способному связать двух слов по-русски? Не способному настолько, что его послание кажется пародией, достойной коллекции Задорнова. Что за люди такие? Я рассказала о них мужу и спросила - жалко ли ему их, можно ли что-то сделать? Он лишь ответил вопросом: "А откуда у них ВИЧ?" Удивительно, что семья Давида получила потом много по-настоящему хороших конкретных советов от знающих людей, а я ещу раз посетовала на свою непрактичность,

незнание жизненной соли и шведского законодательства...

Вот и само письмо:

Здравствуйте! Уменя есть жена и ребенак ,который родился в шведции и ему уже скора 7 лет,сами мы находимся уже 8 лет в етой стране,нас хотят после стольких лет выслать обратно домой в россию. мы занова подали на прошения вида на ительство в етом году и снова отказали ,у нас гуманитарные при4ины. Дело в том 4то мы болеем вич,и полу4аем лекарство в шведции,но которое лекарство нам нуно нету в росии названия есть а лекарств нет,сами звонили в россию и узновали. Но проблема в том 4то по возврашению в россию ,мы будем изгоями в обшестве с нашими диагнозами нам там делоть не4его,ни работу не найдем и вовремя лекарсво полу4ать не будем и ето мы спрашивали и званили во все оргонизации и просто спрашивали у больных вич людей. как нам быть хо4етса крикнуть помагите люди ,не хотим домой заклюют нас дома и ребенак в етой изни ни4его хорошего не увидит,при одном только упоминамии о возврашении ребенак сразу же пла4ет ,у него здесь друзья ходит в школу,знает руский и шведский язык ходил 2 лет в садик,а мы с утра по 3 и ве4ером 3 таблетки пьём и переживаем за нашу дальнейшую жизнь,я то4но знаю 4то моему ребенку и ене будет плохая жизнь.и здесь мы сидим без работы без школы 8 лет. В России не соблюдаетса вра4ебная тайна ,люди бойятса даже обшатся с такими как мы,не говаря о саседском отнашении,я даже не хо4у предстовлять то унижение и ненавсть людей (здоровых),по отношению тех у ково вич или спид,будет полнейшая дискреминация! с лекарствами тоже проблема ведь их нуно пить своевремено ,а то толку не будет,а в росии помимо того 4то 80% они фальшивые,нет гарантий что я их смогу полу4ать во время.и ето факт мы видим из теливизора из интернета как там по натояшему совсем плоха с ле4ением и жизню людей с такими вот (не людями )как мы! Мы очень устали так жить если ето можна назвать жизнью,встаёш с лекарсвами и лоижтса спать тое с ними.и не знаеш 4то с тобой станет-не верю я уже в завтрошний мир и на понимание людей. Вот еше одна семья в лице нас,с4итайте заживо харонитса из за своей безвыходнасти, и безразли4ностью работников миграционой службы . ПОДСКАЖИТЕ КАК БЫТЬ?

Смотрим фильм де Триера "Идиоты": группа молодых интеллектуалов в свободное время разыгрывает умалишенных, постоянно провоцируя окружающих на грубость, жалость или низость, добровольно подвергаясь унижениям, но не находящим в себе сил отказаться от странной игры или, напротив, сделать эту игру своей жизнью. В какой-то момент каждый из "псевдодаунов" переживает истинное помешательство, тем самым обнаруживая зыбкость границ между здоровым состоянием и безумием. Я чувствую себя словно в психбольнице, физически ощущаю привкус растления. Вдруг слышу, что наверху проснулась Анна. "Продолжай смотреть", - говорю я мужу. - Сейчас приду". "Нет - отвечает, - я поставлю на паузу. Я знаю этот фильм наизусть". "Что?- удивляюсь я. - Зачем мы смотрим фильм, который ты уже видел и не один раз?" "Мне он очень нравится, - отвечает. - Такой забавный. Поднимает мне настроение!" Ему хочется смеяться, мне-закрыть глаза и не впускать в себя отчего-то знакомую агонию человеческих эмоций. Он- в полном смысле нормальный человек, я - изображающий нормального человека, который ходит двумя ногами по земле, покупает в магазине мясо и небрежно снимает с банкомата небольшую сумму денег...

Еще раз про черную Пат...

На прошлой неделе заходила в свою школу-неизменный тест по шведскому языку. Смотрю- сидит моя Патрисия в интересном парике - грустная и усталая, без ее обычной экспансивной лучезарности и танцевальных приветствий. Устало меня обняв, она устало вздохнула: "Вот, 10 недель..." - и показала на свой живот, затянутый в джинсы. "Нет, - говорю! - не верю!" "Да, - говорит, - и снова близнецы!!!" Наша черная жемчужина подарит Швеции еще двоих негритят (итого- шесть). Она умная, эта безграмотная красотка, разыгрывающая невинность и утверждающая, что "так получилось". Поняв, что шведский ей не одолеть, проживи она тут хоть 100 лет, а работу не найти ни при каком расладе (учитывая отсутствие образования и природную лень), она нашла выход и решила продожать делать то, что ей так хорошо и легко дается - детей. За всех шестерых своих черненьких гражданинов Швеции она получит неплохие деньги - примерно 3 тысячи евро в месяц- зарплата университетского преподавателя. Мой муж, узнав об этом, как-то весь передернулся и насупился - где-то в глубине сознания, видимо, мелькнула мысль об огромных налогах, которые он платит, чтобы, по сути, содежать детей Патрисии, имя которым-легион...

В Stadsmuseet (городском музее, что на южном холме, улицы которого, кажется ведут, к самому плакучему стокгольмскому небу,) вход бесплатный, но кофе дорогой. На втором этаже - постоянная выставка кино, открываемая афишами фильмов, популярными в Швеции в 50-е, 6-, 70-е... В полутьме, создающей атмосферу домашнего кинотеатра, идут фильмы - отрывки из старых комедий (с такими же, как и у нас, кудрявыми улыбающимися блондинками и наиграно хмурящимися в любовной истоме брюнетами), документальные картины о Стокгольме, кусочки бергмановских драм, первая забавная реклама зубного врачебного кабинета, перформанс 2000-х. Я завороженно хожу между мерцающими экранами, Анна ползает за мной, отвлекаясь на красивые желтые огоньки по периметру комнат. Мой самый неутомимый исследователь и зритель... Потом спускаемся в зеркальном лифте в кафе и пьем этот самый чудесный кофе за 200 крон, потому как живем - один раз...

Сегодня...

Я не люблю жить сегодняшним днем. Мне необходимо знать, что я буду делать завтра, через неделю, через месяц. Мои многочисленные блокноты и тетрадки, испещренные столбиками шведских слов, заполнены также бесконечным количеством списков дел, нумерацией больших и малых стратегических шагов на ближайшее 10-летие, включающих всяческие безумства, предусматривающих возможность автомобильной катастрофы в Мексике и незапланированных внебрачных детей.
Я не люблю жить сегодняшним днем, но я живу сегодня. Люблю неспешно идти по пешеходной улице Старого Стокгольма, которая оправдывает свое название - "Длинная" ( Västelånggatan) , останавливаться перед витриной обувного магазина, в которой выставлены невыразимо изящные красные полуботиночки, свернуть в один из узких переулков, ведущих, ну, допустим, на Lilla Nygatan (малую новую улицу) и заглянуть в одно из миниатюрных кафе, где коляски приходится оставлять при входе под навесом, но обязательно найдется детский стульчик для Анны. Люблю пить незапланированный полуденный кофе с молоком и делить с ребенком затейливой пирожное с вишенкой, подолгу смотреть в окно и мечтать когда-нибудь вознестись на Katarinhissen (лифте Катарины) на самый верх южного холма, откуда открывается весь этот башенный мифический город...
Люблю пересекать Skeppsholmbron (мост), особенно, если это солнечный морозный день, как вчера, а нежно-розовое небо отражается в холодных каналах, и вновь ощутить нереальныю природу Стокгольма, словно вырезанного из папье-маше. А потом, минуя выставку Дали, подниматься на террасу музея современного искусства с тем, чтобы выпить еще одну чашечку кофе с маленькой плиткой шоколада, любоваться украшенными цветами в любое время года балконами Grand Hotel и вновь межу прочим вспомнить о красных сапожках и думать о сочетании цветов в своем гардеробе, разгядывая аксессуары окружающих меня женщин, автоматически отбирая у Анны конфетную обертку.
Люблю возвращаться в метро через площадь Sergel с этим ее странным обелиском из стекла и металла, вокруг которого в белых палатках с утра до вечера идет торговля рождственскими сластями и маскарадными костюмами. И можно приобрести пакетик засахаренных орешков и съесть его весь целиком по дороге домой, а вечером, укачивая Анну, вспомнить этот волшебный стокгольмский закат и синие огоньки, вплетенные в аккуратно подстриженные деревья и запахи кофе и ванили, сопутствующие нашему кружению по старому городу и красные ботиночки, которые так и не отважусь купить...