Зато Анна никуда не торопится, особенно по утрам, когда надо спешить. Она медленно ест кашу, делая паузы для того, чтобы полюбоваться ярким сентябрьским пейзажем за окном и вдруг пускается в рассуждения трехлетнего философа: "Я не радуюсь. И не расстраиваюсь. И не сержусь. Я - просто Анна..."

Еще о Кристине... Она рассказала мне свой сон, который гиперболично, но точно отражает ее жизнь - начальника отдела кадров в огромной американской кампании, матери двух очень   маленьких детей, хозяйки трехэтажного особняка, женщины яркой, амбициозной,светской, склонной к перфекционизму во всем: начиная с макияжа и фигуры  и заканчивая ролью лучшей в мире мамы и незаменимого работника.  Сон: она смертельно больна раком. Доктор на приеме с печальным выражением лица сообщает ей, что она оберечена, но есть шанс немного продлить ей жизнь, сделав 7 вливаний, а это требует полной госпитализации. Кристина в смятении: ей надо успеть забрать Феликса из детского сада, подготовиться к презентации на совете директоров, она не выпускает из головы ни одной даты, ни одной цифры, а еще есть годовалая Джульетт, которая весь день ждет маму, чтобы поиграть с ней перед сном. "Нет, - говорит она решительно доктору, - я не могу госпитализироваться, мне некогда.. Можете ли вы сделать мне эти вливания быстро, за один раз, я очень спешу". "Ты умираешь, Кристина, - повторяет доктор, - подумай о себе".  "Мне некогда... Я спешу" - твердит Кристина и просыпается...

Здесь: мой Ярославль

 

• http://www.youtube.com/watch?v=71pmeQuxsFk&featur

В прохладный субботний вечер позволили себе с Кристиной - 40-летней мамой двух маленьких детей - выйти в город, сначала-в изысканный Riche, где она когда-то за столиком у окна встретила своего теперешнего мужа, а затем- в театр, не какой-нибудь, а королевский драматический, не на что-нибудь, а на самую что ни на есть классическую пьесу самого что ни на есть классика Стринберга. За стойкой бара Riche  немного поговорили с ней о радостях и трудностях материнства современной женщины и степени доверия к мужьям, работающим далеко в жарких странах, и почти через 20 минут, перелетев перекресток, оказались в театре, где гардероб стоит 20 крон (следствие:  многие- из экономии или отсутствия наличных смотрели спектакль прямо в пальто). Хотя на такой спектакль не мешало бы надеть и темные очки, чтобы куда-то или от кого-то спрятать взгляд и избежать позора- старомодного зрителя, не привыкшего слушать монологи абсолютно голой актрисы, которая в первые же минуты действа смело стянула с себя штаны, а затем и пиджак, водрузившись при этом на красные платформы и таким образом символизируя агрессивную подавляющую мужчину сексуальность. Приземистый, полный, обильно потеющий актер, исполняющий роль то мягкого Шарля, то жестокого Жана, тоже в один напряженный момент стянул   себя кальсоны, но зритель едва  успел усмотреть промелькнувшие белые ягодицы, и штаны, к облегчению впавшей в оцепенение или смущенно хихикающей зажатой шведской публики, были надеты. Режиссер, слава Богу, последовал логике Стринберга: фрекен Жюли отказала просящему в близости... Что бы случилось, если бы трактовка образа была смелее, представить жутко. Диалоги в пьесе велись в самых разнообразных позах и вариациях: Жан, перепиливающий пилой деревянный сундук, куда фрекен Жюли добровольно залезла; покачивающиеся на резиновых подушках фрекен Жюли и партнер, проводящие друг с другом сеанс психоанализа с массой эротических подробностей на английском; Шарль, пьющий из горла вино и предлагающий публике свой проходной билет в королевский драматический театр; фрекен Жюли -топлес и с красными перьями племени инди на голове... При всем абсурдном кошмаре, творящемся на сцене, чувствовалось, что актеры свое дело знают и умеют играть и петь, а также проговаривать монологи четкой скороговоркой и танцевать. Это и понятно: ведь зритель пришел не на любительское выступление в сельский клуб, а на самую главную сцену всего королевсва Швеции, гордость и славу национального театрального искусства. Кристине, редко бывающей в театре, спектакль понравился. Отношения Шарля-Жюли-Жана-Кристин, сыгранные двумя эксцентричными смельчаками, напомнили ей ее семейную жизнь, напряжение, таящееся на дне каждой семьи, назревающие конфликты и обязательные примирения - этот вечный обреченный на долгие годы танец, который и завершает спектакль. Или мюзикл. Трагедия нелюбви и падения, перетекшая в фарс; женская сексуальность, поруганная на глазах изумленной публики, вынужденой смотреть на некрасивое тело немолодой актрисы; Стринберг, обращенный за 2 часа в пепел...

7 сентября 2007 состоялась моя помолвка в Монреале. В русском ресторане Тройка мы обменялись кольцами и поклялись друг другу в верности. Тогда мне все это казалось игрой...

Последнее время часто вспоминается дождливое ветреное лето 2008, последнее лето перед отъездом в Швецию. В то лето я без конца выходила замуж и ездила в свадебные путешествия- то на Родос, то в Таллин, то в Хельсинки, и отчего-то было все время немного грустно: то ли от тосикоза, вызванного прожорливостью растущего внутри организма, то ли от смутного предчувствия неумолимо приближающихся перемен. И сейчас, по прошествии четырех лет, снова овладевают мной  тревога и неуловимая печаль тургеневской барышни, с волнением вглядывающейся в горизонт. Все потворяется: вечный круг путешествий, становления, рождений...