В прохладный субботний вечер позволили себе с Кристиной - 40-летней мамой двух маленьких детей - выйти в город, сначала-в изысканный Riche, где она когда-то за столиком у окна встретила своего теперешнего мужа, а затем- в театр, не какой-нибудь, а королевский драматический, не на что-нибудь, а на самую что ни на есть классическую пьесу самого что ни на есть классика Стринберга. За стойкой бара Riche  немного поговорили с ней о радостях и трудностях материнства современной женщины и степени доверия к мужьям, работающим далеко в жарких странах, и почти через 20 минут, перелетев перекресток, оказались в театре, где гардероб стоит 20 крон (следствие:  многие- из экономии или отсутствия наличных смотрели спектакль прямо в пальто). Хотя на такой спектакль не мешало бы надеть и темные очки, чтобы куда-то или от кого-то спрятать взгляд и избежать позора- старомодного зрителя, не привыкшего слушать монологи абсолютно голой актрисы, которая в первые же минуты действа смело стянула с себя штаны, а затем и пиджак, водрузившись при этом на красные платформы и таким образом символизируя агрессивную подавляющую мужчину сексуальность. Приземистый, полный, обильно потеющий актер, исполняющий роль то мягкого Шарля, то жестокого Жана, тоже в один напряженный момент стянул   себя кальсоны, но зритель едва  успел усмотреть промелькнувшие белые ягодицы, и штаны, к облегчению впавшей в оцепенение или смущенно хихикающей зажатой шведской публики, были надеты. Режиссер, слава Богу, последовал логике Стринберга: фрекен Жюли отказала просящему в близости... Что бы случилось, если бы трактовка образа была смелее, представить жутко. Диалоги в пьесе велись в самых разнообразных позах и вариациях: Жан, перепиливающий пилой деревянный сундук, куда фрекен Жюли добровольно залезла; покачивающиеся на резиновых подушках фрекен Жюли и партнер, проводящие друг с другом сеанс психоанализа с массой эротических подробностей на английском; Шарль, пьющий из горла вино и предлагающий публике свой проходной билет в королевский драматический театр; фрекен Жюли -топлес и с красными перьями племени инди на голове... При всем абсурдном кошмаре, творящемся на сцене, чувствовалось, что актеры свое дело знают и умеют играть и петь, а также проговаривать монологи четкой скороговоркой и танцевать. Это и понятно: ведь зритель пришел не на любительское выступление в сельский клуб, а на самую главную сцену всего королевсва Швеции, гордость и славу национального театрального искусства. Кристине, редко бывающей в театре, спектакль понравился. Отношения Шарля-Жюли-Жана-Кристин, сыгранные двумя эксцентричными смельчаками, напомнили ей ее семейную жизнь, напряжение, таящееся на дне каждой семьи, назревающие конфликты и обязательные примирения - этот вечный обреченный на долгие годы танец, который и завершает спектакль. Или мюзикл. Трагедия нелюбви и падения, перетекшая в фарс; женская сексуальность, поруганная на глазах изумленной публики, вынужденой смотреть на некрасивое тело немолодой актрисы; Стринберг, обращенный за 2 часа в пепел...