День первый...

Я выхожу из своей гостиницы на бульвар Ricco – центр Ниццы, правда, не ее сердце. Быстро перебегаю на красный свет, потому что так делают почти все и несусь - мимо антикварных лавок, книжных развалов, дорогих бутиков, маневрируя между плетеными столиками и шлангами, тянущимися от гремящих строительных работ. Проделав самой мне неведомый маневр, оказываюсь на широком авеню Felix Faure, где сплошь и рядом, на любой вкус- кофейни, пиццерии, питейные, конфетные, блинные... Тут можно часами просиживать с чашечкой турецкого кофе и бокалом rose, наблюдая как играют в солнечном свете фонтаны. Букинист в теплой не по погоде кофте дружелюбно-заискивающе улыбается мне, и я, из желания что-то ему сказать, спрашиваю дорогу к морю, о чем сразу жалею. Соскучившийся старик начинает разыгрывать спектакль, предлагая разные варианты маршрута, перемежая это шутками и эксперессивными жестами. Я и позабыла, что во Франции каждый вахтер и полицейский- безработный артист. Я сворачиваю к Старому городу, пересекая дребезжащие трамвайные пути и подрезая машины; мимо рыбного, а потом цветочного рынка ныряю в одну из улочек Старой Ниццы. Анна (она, разумеется, всегда со мной) растерянно вертит головой и фундирует в розовую панамку, успевая кокетничать с официантами, каждый второй из которых приветствует ее с ироничным почтением. Пожилой усатый француз, оторвавшись от своего стакана, провожает нас преувеличенно удивленным взглядом и кричит вслед: "Voila une femme du quaite!" Я снова стала видимой. У меня появились лицо и ноги, которые, было, растворились в дождливых шведских буднях и потоке безучастных лиц. Мы выходим к морю цвета безупречной лазури, и мне становится совсем... грустно. Печаль нарастает, и мне хочется почти плакать, потому что в этот момент ко мне приходит осознание: я – выходец из другой - северной- культуры... Мне никогда не впитать и не принять до конца эту бесшабашную легкость поведения, никогда не заговорить так же полнозвучно и образно-смачно, как вон та девица с красной сумкой, на весь квартал обвиняющая своего присмиревшего за ресторанным столиком парня в том, что он – Дерьмо, пусть все об этом знают, ей плевать, она готова кричать об этом из окна, открыть окно и кричать... Анна удивленно смотрит на нее. Девица на секунду замирает, переводит дыхание, браво подмигивает Анне и с новым пылом кидается в бой с бедолагой. Мы спешим в отель. Они явно разберутся без нас...