Но все же-в чем это очарование? На второй неделе пребывания на Родине, изнуренный жарой, парализовавшей передвижение, муж перестал бриться и носить носки. Прогулки сдвинулись ближе к позднему вечеру, и Анна окончательно выбилась из так называемого режима. Она важно расхаживала в первом часу ночи с тряпичной куклой от балкона до дивана, прислушиваясь к скрежету катков, укладывающих асфальт. "Что день грядущий нам готовит?" - беспечно задавались мы вопросом, ложась на рассвете спать. Опустошая очередную банку холодного пива, мы забывали о времени. Ночная жизнь начинала пульсировать в каждом переулке города, возрождающегося к вечеру. "Я выживаю -ежедневно" , - говорил мой муж. Все его силы уходили на борьбу с мелочами, в которых растворялось знойное завтра. Оно исчезало в свете витрин и фонарей, в неработающем периодически бачке, отключенной горячей воде и комарином писке. Отпавшая необходимость вставать по часам давала чувство бесконечной свободы, отвечающей атмосфере всеобщей африканской расслабленности и расхлябанности при внешней деловитости. Пьяный и пьянящий, июльский, любимый- мой город. Я хочу в тебя обратно, несмотря ни на что, в твою не обязывающую к дисциплине стихию, в твои солнечные скверы с горячими скамейками, в твой парящий беспорядок. Я скучаю по тебе в моей скандинавской облачности, в моем размеренном бытии, где даже автобусы ходят по расписанию, где работают лифты и есть, кому жаловаться на погоду...