От поездки домой (потому как до сих пор ощущение дома, домашнего, "своего" связано у меня с Россией), от этого похода-полета на Москву всегда подсознательно жду разочарования как спасения от раздвоенности мира, от этого, порой веселого, а порой и мучительного колебания между шведскими снегами и российским гололедом. Но разочарования не возникает. Само приземление в суетливом, нелюбимом Шереметьево несет в себе обещание полета иного плана - в космос моего языка, моего детства, моих несбывшихся любовей и сбывшихся дружб. И даже это вечное раздражение от слякотных дорог, грохочущего чрезмерно метро и неулыбающейся толпы, даже это раздажение каким-то странным образом в результате оказывается частью тихой радости Встречи. И бокал Мерло в дорогой сердцу "Венеции", и буффонадские "Джентельмены" в Современнике, и клубничный коктейл на Чистых прудах, и потом электричка Москва-Ярославль, вторящая ритмам сердца - все это моменты счастья, не имеющие ничего общего с моей повседневностью, находящиеся за гранью моей судьбы. Это какое-то недозволенное удовольствие - возвращения к той, которой я была, свободной от всякой привязанности и печали; никогда - беспечной, но безусловно и бесконечно молодой. Это удовольствие встречи с людьми, тоже меняющимися, взрослеющими и стареющими, но остающимися верными, родными, дающими энергию и веру в себя. Кажется, что в том моем мире было уютно и просто, особенно сейчас, накануне нового витка жизни, когда прежняя предсказуемость бытия влечет, греет душу. И в то же время это мое возвращне в очередной раз убеждает, что дороги назад нет, и уже нечего от жизни ждать языковой легкости и коротких лестниц, что снова провидение ставит в условия, когда надо проявлять себя, интуитивно и быстро длать выбор, искать, искать...