О делах житейских...

1. Я сдала мой последний, самый последний экзамен по шведскому. Готова выходить в большое плавание, требующе скорее интуиции, чем словаря.
2. Я закрыла дверь за этой моей 31-й весной.
3.Мы летим в Питер. Завтра. В первый день июня. Будем жить возле Михайловского замка и смотреть как разводятся по ночам мосты.
4. Спасибо всем, кто меня ждет и встречает...

-Мое отношение к этому городу?
-Любовь... Нет, скорее благодарность. За красоту и человечность.

Мой ребенок просыпается и видит: садящихся на белые мачты чаек, погрузившуюся в печальные раздумья цаплю, сирень, маленькую девочку с большой собакой, одуванчик, муравья на дорожке, дедушку с королевским стриженым пуделем, фонтан, бронзовую статую мальчика, держащего парусник... Она видит все краски. Ни один звук, ни одно движение этого мира не ускользает от ее взгляда. Ее восприимчивость и любопытство не знают пределов. Она долго ест крошечный желтый бисквит и не спеша запивает его молоком. Она вообще не спешит, когда перекусывает, когда смотрит на уток, когда исследует каждый закуток игрушечного корабля в музее судоходства. Ей надо порулить деревянным рулем, залезть в трюм, отдать швартовы, подраться с восьмимесячным братом по разуму за право варить суп в железной кружке...

Анна, ты доводишь меня до исступления своими слезами, "самостоятельностью", детским гневом. Ты демонстративно писаешь на ковер, просыпаешься по ночам, чтобы скушать банан, не хочешь надевать шапочку и отказываешься снимать ботинки. Но ты же даришь упоительные минуты безвременья, ты учишь меня жить мудро, счастливо и не торопясь, ты возвращаешь мне столько безграничной нежности и преданной любви, что я понимаю: это вечное противостояние мамы и малыша - не зря, все эти мои "смотри какой цветок!" и "слышишь как поют птицы?" - приносят свои чудесные плоды. Я веду тебя и следую за тобой. Живу - вдохновенно. Дышу -легко.

Микаэль...

Маленький египтянин Микаэль, издалека похожий на мешковитый вопросительный знак, не лишен обаяния. Его черный солидный портфель, широкие шерстяные штаны и старомодные пиджаки времен НЭПа составляют комический контраст с коротким худым телом и молодым, кстати, выразительным лицом. Этому мальчику-старичку легко заглядывать мне в глаза и в рот, когда я пью свой невкусный кофе в паузах между занятиями - ведь ростом он как раз с меня. Чтобы посмотреть в зеленые глаза прекрасной Инны, ему надо встать на цыпочки, что он и делает. Это его совершенно не смущает: он знает цену восточной мягкой манере влезать в доверие. Микаэль стабильно опаздывает на занятия. Он спокойно заходит в аудиторию со стаканом воды, словно это он будет читать лекцию, оглядывает всех лукавым взглядом и выдает: "Извините, на самом деле я пришел намного раньше, но вынужден был задержаться в туалете". Ничего, казалось, бы смешного, но всем отчего-то смешно. Органичный тонкий юмор и слащавая, граничащая с назойливостью вежливость, - две тактики, которыми Микаэль завоевывает симпатию всех молодых женщин курса. Во вторник Микаэль ловит нас с Инной при выходе из университета и, вооружившись тоном и взглядом заговорщика, делится "секретной" информацией - хитростью добытым за прошлый год тестом. Целых два дня мы ощущаем себя избранными красотками, которым доверили Тайну. Мы встречаемся с Микаэлем до и после занятий, чтобы подготовиться к экзамену, разбираем старные задания вместе. На третий день выясняется, что група "посвященных" охватывает еще нескольких человек женского пола, в основном, русских. Микаэль, женатый на шведке, шустрый каирянин, отец двоих белокурых детей, профессиональный гид-переводчик и шулер, желает мне хороших выходных в присланной поздним весенним вечером смс. Он поздравляет Инну с Пасхой, просит Ирини подвести его на мотоцикле, отмечает, что Ольга сегодня без макияжа, рассказывает о своих эротичеких снах голосом пятилетнего мальчика и набивается на французское кино. Во время занятий он периодически ныряет под стол и шуршит: прямо по телефону оказывает переводческие услуги. Чего хочет от нас Микаэль не знает даже сам Микаэль. Мы сидим и до слез смеемся на рассказ Ирини о том, как он в своих необъятнх штанах залезал на ее мотоцикл. "Словно на осла", - говорит она, - а потом увидел свой автобус, скатился с мотоцикла и кинулся прямо на красный свет". Наш юркий друг чувствует, что про него говорят. Как-то бочком подходит он к нашему столику: " Я присяду?" "Конечно, Микаэль, куда же нам без тебя...". - почти хором отвечаем мы.

Все по гостям...

Вечернее...

Заехали всей семейкой поужинать в торговый комплекс Kista, что в двух шагах от делового центра, собравшего пресловутые Ericsson, Samsung, Volvo и т.п. Справа от нас за столиком безостановочно что-то лопотал турецкий подданный, две молодые турчанки внимательно его слушали, распахнув большие глаза. Слева компания чилийцев весело поедала нечто чилийское, при этом громко друг друга перекрикивая на выразителном испанском. Прямо от меня истерично кричал курчавый арабчонок; его красивая мама, похожая на породистую лошадь, пыталась успокоить малыша... По обеим сторонам кафе, в котором нам удалось отхватить местечко после того, как с него ушла многодетная африканская мамаша вместе со своими негритятами, тянулись лотки с тайландской, китайской, итальянской и всяческой другой кухней. Мы выбрали "русскую", где за кассой стоят поляки, а саму еду готовят, по всей вероятности, прибалты. Муж мой ел молча свою запеченую картошку, наполненную креветками. Молча и быстро. Потом он пошел стричься. Пока над его головой колдовал ливанский мальчик, мы с Анной ринулись на детскую площадку, где в течение 20 минут пытались отвоевать доступ к низкой горке, на которой шумно и агрессивно толпились черные кудрявые дети. Их иранские высокомерные папы, иракские мамы в цветастых платках, "афро-американские" (если быть политкорректным) дедушки и тайландские бабушки выкрикивали какие-то слова на полушведском языке, только им понятном. Вернулся постриженный муж. Он грустно и нежно смотрел на белокурую Анну и терпеливо ждал, пока та нарезвится. По дороге домой он молчал. Я спросила его, не расстроен ли он чем. "Нам, наверное, не стоит ездить туда по воскресениям", - сказал он. А после некоторой паузы добавил: "Странно, в своей стране я чувствую себя чужаком, нежеланным гостем..."

Хельсинки...

Несмотря на мое недомогание, мы все же поехали в Хельсинки на оперу. Пели "Севильского цирюльника". Меня поразила сама обстановка, непосредственно оперная культура. Если в золотом украшенной барочной Королевской опере Стокгольма народ, желая сэкономить 20 крон, не удосуживается сдать верхнюю одежду в гардероб, сидит в роскошном зале прямо в пуховиках и ботфортах как в войну, а в антрактах стоит и пьет невкусный кофе, то в Хельсинской опере - современном красивом здании - все наоборот. Выход в оперу в Финляндии (как и в России) - событие. Я уж успела позабыть как выглядят женщины на каблуках и в платьях, а мужчины-в костюмах (если это не их собственная свадьба). В Швеции-то у нас чем страшнее, тем моднее.

Столик в Хельсинкой опере заказать можно заранее: минуя незначительную очередь, ты проходишь к твоему столику где уже поставлены приборы, разлито шампанское и подан десерт... Тебе лишь остается enjoj life and culture, если только у тебя не температура под 40...

Сама опера.... Просто-очень хорошо. Особенно понравился доктор Бартоло, который свои арии пел, восседая на унитазе. Туалет, где он проводил большую часть действа, в мгновение ока превращался в афишную тумбу и наоборот. Граф Альмавива вообще не пел, а толко был на сцене, играл роль. Саму арию исполнял певец, находящийся в оркестровой яме и читающий текст по нотам. Такой синхронности и слаженности никогда еще не видела на сцене.

В дороге домой я совсем заболела, было все сложнее упиваться вдруг ворвавшейся в Скандинавию долгожданной весной. Но я отделяю зерна от плевел, принимаю контрасты бытия, и благодарю жизнь за то, что все так, как есть...