О Бергмане.

Бергман... Прекрасное снотворное для моего мужа, как, впрочем, и для многих шведов, которые признают величие режиссера, но мало смотрят и любят. Мучительно-длинные фильмы Мастера требуют интеллектуальных и физических затрат, оставляя ощущение эпизодичности, недоговоренности и в то же время- как любое большое кино – запоминаются надолго, навсегда.
Именно Бергман стал выразителем загадочной шведской души. Лишь намеченная нечеткая сюжетная линия, смена настроений, неразрешенность конфликтов... Таящаяся внутри героев взрывная, даже опасная сила при внешнем спокойствии, готовность подчиниться насилию или совершить насилие, граничащее с истерикой или убийством - все это в героях Бергмана, в каждом человеке, в каждой семье, в том числе, и шведской.
Конформизм, половинчатость у шведов в крови. Он органичен их природе, неотделим от характера, даже сильного. Именно это качество оказывается движущей силой исторической судьбы целой страны, не принявшей участия ни в одной войне со времен Петра, и жизни человека в отдельности.
Мой муж никогда не признается, что он на самом деле думает о миграционных потоках, церкви, принцессе Виктории и самом себе. Возможно, в этой сдержанности таятся некие разрушительные силы? Не знаю... Меня окружают на редкость спокойные люди, которые умудряются не распахивать душу и при этом не изменять себе и быть вполне искренними и занятными. А что происходит за кадром – это не наше дело...

Про наши песни...

Ожидание дочки отбросило меня в собственное детство – через цветные сны, любимые когда-то песни и мультфильмы. А детство было золотое – с вареной колбасой, бутылочным кефиром, резиновыми игрушками и «Ну, погоди!»
Вместе с озознанием того, что извечный цикл жизни замкнулся, найдя свое продолжение в новом человеке, голос мамы по телефону звучит иначе – на какой-то неуловимой ноте, замершей между прошлым и будущим, молодостью и старостью.
Я все слушаю наши лиричные грустные мелодии, под которые зарядку не поделаешь, в пляс не пустишься. От одного пронзительного «Прекрасного далека» хочется рыдать. Вроде как будущее-то и прекрасно, но не без трудностей. Возникает невольное волнение за того, кто «начинает путь», столько на нем лежит ответственности. А про «Дорогу добра...» Мол, опять же , пора в путь, но он - неведом, жизнь – не детская игра. Все настолько серьезно, что немножко страшно.
С другой стороны, много и абсурда, правда, не смешного,а какого-то беззащитно-трогательного. Например, про собаку, «а может быть, ворону». Песня явно запудривает ребенку мозги или – развивает воображение и парадоксальное мышление? Очень мне нравится про друзей, которые «не растут в огороде и убегают вприпрыжку», а еще спускаются с неба на землю только для того, чтобы помочь в беде. При этом – в самой мелодии и манере исполнения песни – все та же грустинка. Мол, ищи - свищи этих друзей, если проштрафился или недопонял.
Хотя, может, и правильно это- с пеленок давать малышу понять, что его ожидает. Что нужно будет рано или поздно что-то начать и докуда-нибудь дойти, а не ворон считать...

Свадьба.

Мой муж гордо именует себя политиком, правда, начинающим. Это дело престижа. В Швеции на политике больших денег не заработаешь – коррупции не наблюдается, да и льгот общественная деятельность не предоставляет. Наоборот. Политик - честный добрый малый, который не имеет права превышать скорость на дороге, посещать ночные заведения, иметь двойное гражданство, носить яркое и демонстрировать достаток, если он есть. Каждый месяц мой муж ходит на собрание «комписаров» в «штаб-квартиру», где происходит обсуждение очередного плана по благоустройству шведского общества.
Одна из причудливых форм его политической деятельности – расписывать молодожен. За каждую свадьбу он получает 100 крон - стоимость затраченного на дорогу бензина.
Он уполномочен предложить жениху и невесте дать взаимное согласие на брак, обменяться кольцами и поцеловаться. Для моего мужа это-большой фан: он радуется за каждую соединенную пару. Он мог бы женить сам себя на мне, но выбрал трудный путь бумажной волокиты российского ЗАГСА, где в каждом иностранце видят шпиона.
Вчера он впервые взял меня на удивительное представление, в котором принимал непосредственное участие. В центре Стокгольма в помещении столовой советского типа (со светомузыкой, тюлевыми занавесками на окнах и песнями Николая Баскова) справляли свадьбу русская девушка Елена Комиссарова (клининг-менеджер!) и машинист из Курдистана с непроизносимым именем. Диаспора курдов в Стокгольме довольно большая: они живут тесно и дружно, свято поддерживая традиции страны, которой нет на карте.
Нас встретили сильно надушенные женщины в национальных костюмах; волосы- в золотой пыли, руки- в дешевых камнях.
Мы сели за стол, где сиротливо примостились три шведки – «коллеги» Елены. Музыка была очень громкая, повсюду гудела русско-курдско-шведская речь, восточные женщины с ярким макияжем тихо улыбались рядом со свими мачовидными мужьями; суетливо сновали туда-сюда русские женщины в коротких юбках, на очень высоких каблуках. Время шло, мне становилось все хуже, моему мужу-все интереснее. Он вообще любит экзотические проявления жизни.
Наконец, под улюлюкание восточных родственников появилась высокая белокурая невеста в пышном кринолине и довольный жених на голову ниже прекрасной Елены. После того, как мой муж получил согласие обеих сторон и предложил обменяться кольцами, грянула восточная мелодия и все пустились в пляс, обнявшись и встав в круг. Плясали очень долго, а мы все ждали, потому что надо было вручить заполненный на скорую руку документ.
Когда мы уходили, старики продожали танцевать и улюлюкать, а молодые сели обмыть событие – кока-колой и безалкогольным шампанским.
Уже на выходе свидетельница, облаченная в длинное розовое платье, украшенное турецкими мотивами, сказала мне по-русски «до свидания» и закурила сигарету.
Все присутствовшие на празднике живут в Швеции давно, свободно говорят на языке, дети их имеют шведское гражданство. Однако в их образе мыслей, поведении, взгляде на мир Европа не оставляет глубокого следа. Люди, особенно пришедшие с Востока, всегда остаются верными себе и Аллаху.
Однако же было интересно всего на час очутиться в советской столовой на празднике курдов , а затем вновь окунуться в огни элегантного города, над которым незримо кружит всезнающий Карлсон.

Ностальгия...

Мир вокруг снова изменился. Земля замедлила движение вокруг своей оси. Лабиринт шведских слов превратился в детскую площадку. Повсюду- малыши, коляски и беременные женщины: на остановках, в торговых центрах, в песнях, в мыслях, в желаниях посмотреть мультфильм и покататься на качелях. В Швеции нет суеверий: женщины здесь стригутся, когда им вздумается, пьют кофе по утрам и покупают заранее детские вещи. Необычное чувство – переглаживать крошечные распашонки и ползунки, собирать кроватку и готовить пространство для того, кого я не знаю, но кто упорно руководит моими телом и мыслями. Центр притяжения поменялся. Точкой отсчета стал мой живот и движения в нем незримых, но ощутимых ручек и ножек кого-то...
Красавица Патрисия перестала согревать своей природной философией... Я стала уставать от этих легомысленных, привыкших к солнцу людей, обременных при этом иммигрантскими проблемами поиска простой работы; людей, не желающих развиваться и брать чуть больше, чем им дают.
Я принимаю жесть, как она есть, но счастлива, что мой ребенок дает мне возможность снова изменить направление жизни и больше не общаться вплотную с Николасом, Альберто, Рикардо, Мамредом...
Зато стала вдруг сильно скучать по старым друзьям, по Волге. Снятся сны о школе, о людях столетней давности, которых редко вспоминаю днем, но отчего-то сильно люблю во сне.
Вчера, в автобусе, я забыла, в какой нахожусь стране: настолько перегружена оказалась голова языками, эмоциями, красками жизни.
Иногда наяву во время прогулок, в торговых центрах или даже в классе вдруг промелькнет яркая картинка юности, всплывет в окне школьной библиотеки церковь Ильи Пророка, что на центральной площади моего города, а то привидятся не родные, но любимые Чистые пруды, которые вели меня в "Современник", встреча с которым всегда сопровождалась волнением и вдохновением.
Душу начинают тревожить давно пережитые и, кажется, забытые чувства, пробуждаемые отчего-то весенним воздухом, русским роком, случайно пойманным радио волной, телефонным звонком домой.
Я возвращаюсь в юность и даже в детство. Чувствую, что наступила пауза перед новым этапом судьбы. Когда твоя грудь вот-вот наполнится молоком, голова становится легкой и в нее проникает все, что угодно. Ты беззащитна перед нахлынувшими эмоциями и подступащей ностальгией. Не тоска, не печаль, а именно ностальгия напоминает о себе в сновидениях, внезапно наплывающих ассоциациях, неожиданных воспоминаниях, живущих в подсознании, этом загадочном кладезе первых любовей и апрельских ветров...

Чем я живу?

Я занимаюсь шведским языком- днем, в школе, и ночью, во сне. Я его учу, люблю и ненавижу, как живое существо. Это- как яд, как наркотик – проникает под кожу, пропитывает сознание. Все вещи вокруг вдруг превращаются в слова, которые я не знаю: мир становится то враждебным, то приветливым в зависимости от того, могу ли я дать имена предметам.
Я преследую с блокнотиком своего мужа по всему дому, отрываю его от любимых новостей, Интернета, ремонта, чтобы он написал мне новое слово или выражение. Я подслушиваю его разговоры по телефону, повторяя про себя интонацию, а потом терзая его на предмет, что значит то да это. Пока терпит.
Мне снятся сны на шведском языке. Я просыпаюсь среди ночи, чтобы глотнуть воды и глянуть в заветный словарик.
Как любая страсть, изучение языка не позволяет отдохнуть голове, переключиться на что-то еще. Как любое творчество этот процесс сопроводждается мучениями и ощущением беспомощности, тупика. Внезапно происходит прорыв, взлет, долгожданная свобода, вслед за которой слудует головная боль и отчаянное непонимание.
Я перестала писать по-русски, забросила книги, отдав предпочтение учебнику, с трудом заставляю себя гулять и плавать. Мир стал большим вокабуляром, зеркальным лабиринтом грамматических конструкций.
Незнакомые слова преследуют меня, словно борхесовские тигры.
Бедное мое дитя... Твоя мать повторяет на ночь неправильные глаголы, словно амбициозный школьник, вместо того, чтобы подумать о тебе и спеть колыбельную...

О наших друзьях...

Мои одногруппники - чилийцы и тунисцы, египтяне и португальцы едут в холодную Швецию, преодолевая трудности перевода и двойного ударения ради неких целей, которые до конца не осознают. Они мечтают, зачеркивают прошлое, а порой просто следуют звериной интуиции, чтобы стать такими, какими придумали себя на пути к новой жизни.
В свою очередь щведы только и ждут возможности уехать в Чили, Тунис или даже неразвитую Португалию, чтобы обрести второе дыхание, освободиться от однообразия- погодного, бытового, рабочего.
Ироничный и красивый Юнас, свидетель на нашей свадьбе, живет в Санкт-Петербурге с русской женой Юлей и двумя детьми, чувствуя себя превосходно в северной столице.
Жизнелюбивый толстый Генрих в очередной раз улетел на Гватемалу и предлагает последовать его примеру.
Вечный Дон Жуан Роберт мечется между молодыми чилийскими женщинами, утверждая, что он очень одинок и...счастлив. Когда Роберт гостил у нас 2 недели (он уже много лет сдает свой дом), то без конца вел по телефону разговоры с ревнивой мулаткой, что-то страстное выкрикивая на испанском языке, а потом обсуждая с нами отношения, полные ревности, измен, недоверия, короче, милых сердцу страстей.
Некий Адам шлет приветы из Японии, где купил дом для себя и своей японской жены.
Шведский прятель с французским именем Пьер и романтической внешностью давно зовет нас в гости - в Испанию. Его жена (испанка!) не жалует сырой шведский климат, да и Пьер привык греться на солнышке.
Юг перебирается на Север, Север-на Юг. Есть ли смысл в этой глобальной миграции – не знаю, но людям не сидится на месте. Долго живя на Родине, они перестают чувствовать себя как дома; им нужны перемены. Движимые авантюризмом, желанием заработка, поиском любви, страхом рутины, они разрушают границы- языковые, психологические, георгафичские.
Мы с мужем тоже мечтаем уехать – в Латинскую Америку или в Канаду. В один прекрасный день. Не потому что здесь –плохо. Потому что это - единственный ключ к постижению жизни. Когды ты способен с легкостью вписаться в любую систему координат, заговорить на любом языке, повернуть стрелки судьбы с запада на восток, а с севера на юг, то чувствуешь в себе неисчерпаемые силы. Тебе больше не хочется ни умереть, ни стареть. Хочется лишь остановить время, вобрать по кусочкам, по городам, по странам бесконечно многоликий мир, хочется ехать по дорогам Канады и Америки на старой машине и быть свободным...