Мост, покрывающий пролив Эресунн, уходил в ясное небо почти космической перспективой, расступаясь перед нами, словно ожившие египетские пирамиды. Он открывал путь в город, названным Вайлем в порыве вдохновения "скандинавским Парижем". Наш отель (тезка Копенгагена) оказался самым паршивым во всей Скандинавии - с тесным лифтом, общим душем, близко стоящими друг у другу кроватями и грязными чашками к завтраку. Карета обернулась тыквой, мечты о дворце-лачугой свинопаса. Один вид из окна на узкую темную улицу навевал сомнительные мысли о зубной боли и самоубийстве. Нам хотелось света и жизни, и мы вышли на встречу с городом, столь любимым и ненавидимым Андерсоном.